«Перезагрузка» после брекзита 

Несмотря на подогретые в европейской прессе ожидания, переговоры двух европейских лидеров — британского премьера Кира Стармера и председателя Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен — по итогам оказались «встречей о встрече». Стороны не достигли никаких конкретных договоренностей, кроме намерения проводить регулярные саммиты ЕС — Великобритания, что журналисты уже охарактеризовали возвращением «переговоров о брекзите навсегда». Первый такой саммит должен состояться в начале 2025 года.

Накануне визита в списке возможных приоритетов, на которые Стармер мог бы направить усилия в первую очередь, СМИ называли укрепление сотрудничества в вопросах обороны и миграции, а также облегчение режима торговли сельхозпродукцией между Великобританией и ЕС, признания профессиональных квалификаций и новые условия для выступления британских артистов в странах ЕС. Однако в совместном заявлении по итогам встречи говорится только о «повестке усиленного сотрудничества», без дополнительных деталей, в чем именно эта повестка будет заключаться.

В самой Великобритании радикальных перемен от визита 2 октября не ждали. Несмотря на то что Стармер громко заявлял о «перезагрузке» отношений с ЕС еще в июле, сразу после победы его партии на парламентских выборах, другие его недавние высказывания однозначно давали понять, что Великобритания в обозримом будущем обратно в ЕС не войдет, свободное передвижение людей и капитала, каким оно было в годы ее членства в ЕС, не восстановит и к единому рынку и таможенному союзу не присоединится.

Состоявшийся 27–28 августа визит Стармера в Германию и поездки в другие европейские страны в первые месяцы его работы в качестве британского премьера также были восприняты в Европе в логике предстоящей «перезагрузки» и помогли сформировать фланг сторонников возобновления более тесного сотрудничества между Лондоном и ЕС. Но пока что этот фланг тоже должен довольствоваться «декларациями о намерениях», без конкретных шагов.

«Шенген» для молодежи

Несмотря на скромные результаты октябрьского визита, в отношениях Великобритании и остальной Европы были и остаются конкретные моменты, по которым сторонам нужно передоговариваться после разрушения связей брекзитом.

Это было главным интересом Брюсселя на этих переговорах и могло стать первым шагом к обсуждению остальных вопросов. Однако Стармер, объясняя свою позицию за несколько дней до встречи с Урсулой фон дер Ляйен, заявил, что не имел планов принять это предложение Брюсселя, хоть и не исключил такой возможности, и в совместном заявлении по итогам встречи «мобильность молодежи» не упоминалась.

При этом про Кира Стармера известно, что он давний сторонник открытого рынка труда и свободы передвижения, а в прошлом и противник брекзита. И поэтому даже в самой Великобритании не все понимают, почему лидер лейбористов до сих пор тянет с принятием предложения ЕС. Одни предполагают, что он пытается придержать козырь «молодежной мобильности» для того, чтобы выторговать у ЕС дополнительные привилегии по прочим вопросам. Другие считают, что он опасается вызвать гнев сторонников брекзита, которых по-прежнему много и которые воспринимают в штыки любые инициативы, направленные на сближение с ЕС.

Результаты прошедших летом парламентских выборов продемонстрировали, что страна расколота, в том числе по вопросу того, как должна строиться политика независимой от ЕС Великобритании. Стармер и лейбористы в целом вынуждены учитывать эти общественные настроения и взвешивать каждое свое решение о сближении с континентальной Европой, каким бы логичным и желаемым для нового британского левоцентристского правительства оно ни выглядело.

Тяжелое наследство для Стармера

В вопросе взаимодействия с ЕС лейбористам досталось от консерваторов очень непростое наследство.

За почти 50 лет, что Великобритания состояла в ЕС, вся ее жизнь оказалась так завязана на континентальную Европу, что переговоры о выходе затянулись на несколько лет.

Сложности, которые грозил вызвать выход из ЕС, включали в себя, например, возможное восстановление сухопутной границы и таможенного контроля с Ирландией. И британцы, и ирландцы пытались всеми силами этого не допустить: и в Лондоне, и в Белфасте, и в Дублине помнили, что упразднением этой границы в 1998 году удалось умиротворить ирландских террористов, и ее восстановление могло спровоцировать возвращение террора и войны.

Перспектива брекзита породила также много вопросов насчет таможенных пошлин, охраны границ, движения капитала, территориальных вод, рыболовных квот, медицинских страховок, сотрудничества в области обороны и науки. Отдельно стояли вопросы о статусе и правах граждан ЕС, живущих в Великобритании, и о порядке въезда в Европу британцев и в Великобританию — граждан Евросоюза. Всё это требовало целого пакета соглашений, и Великобритания отчаянно пыталась все их принять и согласовать.

Первым это пыталось сделать правительство Терезы Мэй в 2017–2019 годах, но у ее кабинета не получалось утвердить договор со своим же британским парламентом. Не справившись с брекзитом, Мэй ушла с поста премьер-министра, уступив право руля Борису Джонсону. Джонсон вопрос решил: в конце 2020 года он согласовал с ЕС пакет соглашений, для проведения которого через британский парламент ему понадобилось назначить досрочные всеобщие выборы и завоевать больше мест для Консервативной партии.

Однако его наспех составленный пакет вызвал много недовольства. Больше всего споров породил его вариант решения проблемы ирландской границы: фактически договор Джонсона вводил таможенный контроль, но не на границе Ирландской республики, чего все не хотели допустить, а между Великобританией и Северной Ирландией. Это вызвало возмущение юнионистов Ольстера, болезненно воспринимающих любую сепарацию от «большой земли».

Так что в Великобритании понимали, что подписанный договор далек от идеала и нуждается в пересмотре. Этим озаботился Риши Сунак, занявший пост главы Консервативной партии в 2022 году почти сразу после Джонсона, с паузой на рекордно короткое и провальное премьерство Лиз Трасс. Он сумел передоговориться с ЕС насчет Ирландии. Его договор получил в СМИ название «Виндзорское рамочное соглашение», и считается, что оно было одним из главных достижений Сунака на посту премьера. Согласно договору, никаких барьеров внутри Соединенного Королевства устанавливать не придется, а товары будут проходить в порты по двум коридорам — «красному», если груз предназначен для для другого государства и подлежит досмотру, и «зеленому» — если это внутренняя грузоперевозка.

Это было не единственным достижением Сунака в отношениях с ЕС: его кабинет также сумел договориться о том, чтобы Великобритания вновь присоединилась к двум большим научным программам Евросоюза — Horizon Europe и Copernicus, из которых она на пару лет выпала в связи с брекзитом. Однако множество вопросов в отношениях с ЕС в самых разных отраслях так и остаются нерешенными или требующими доработки.

Не только дружелюбным тоном

Проблемные области между Лондоном и Брюсселем касаются не только молодежной мобильности, на которой сегодня акцентирует внимание ЕС. И даже выходят за рамки безопасности, миграции, ветеринарных соглашений и обоюдного признания квалификаций — того, что называли приоритетами Лондона в преддверии визита Стармера. Количество выглядящих техническими, но от этого не менее важными и влияющими на повседневную жизнь граждан по обе стороны от Ла-Манша вопросов измеряется несколькими десятками.

Например, остается непонятной судьба договора о ловле рыбы в территориальных водах Соединенного Королевства: страны ЕС привыкли к тому, что им разрешено рыбачить у берегов Великобритании, но существующие договоренности, которые это позволяют, истекают в июне 2026 года. А о том, как всё это будет работать после, Лондон и Брюссель еще не договорились. Такая же незавершенность есть и вопросе торговли энергоносителями: существующее соглашение истекает в том же июне 2026 года, а новые условия пока не определены, и это не дает предпринимателям возможности строить долгосрочные планы и инвестировать в энергетические и климатические проекты.

Все эти и другие вопросы в ближайшие годы придется решать лейбористам и их лидеру Киру Стармеру.

Поэтому важно, как предстоящий в начале 2025 года саммит ЕС — Великобритания и последующие за ним мероприятия такого же формата будут встроены в политический процесс и Брюсселя, и Лондона. Шанс, что протоколы саммитов останутся пустыми «декларациями о намерениях», велик, и, чтобы этого избежать, Стармеру придется быть более инициативным и настойчивым, чем во время этого октябрьского визита.